Я уверен, это чувство вам знакомо. Такое стекловатное ощущение, что вы точно представляете, как должно быть, но не можете никому этого доказать. Не знаю как вы, но я живу с этим практически всю жизнь.
Я всегда знал, ради чего встаю утром с постели, что по-настоящему важно и в чем лично для меня реальный кайф. До того как появился на свет мой сын, это вообще было единственным, что меня по-настоящему заботило. Кроме секса.
За дюжину лет репортерской работы я кое-как вскарабкался с позиции фрилансера в бюллетене «Налоги и жизнь» до репортера, порой востребованного даже некоторыми известными российскими журналами, уж какие тут есть. За эту дюжину лет я, кажется, довольно сильно изменился.
Поднатарел в десятипальцевой печати. Научился не ссать, интервьюируя участников золотой сотни Fobres. И узнал, что геморрой — это не только затертая метафора.
И как-то так получилось, что в процессе взросления мои политические и эстетические взгляды развернулись на сто восемьдесят. Но кое-что все-таки осталось неизменным.
Прежде всего — убеждение, что вся эта эпическая в своей нелепости журналистская суета, производящая на свет районные вестники и рекламоемкие столичные журналы, нужна только для того, чтобы где-то на излете информационного импульса один человек нашел в себе силы и мужество собрать все отдельные кусочки шокирующих и ошеломляющих событий в единую картинку. И создал НАСТОЯЩУЮ, БОЛЬШУЮ ИСТОРИЮ.
Continue reading →
