Почему журналисты не хирурги

Странно, что на журфаках до сих пор не додумались обучать журналистике также, как обучают боксу или танцам. То есть от медленного движения к быстрому, от простого – к сложному. От одного движения к нескольким, от легкого контакта к полному, от жесткого плана к свободной импровизации.

Казалось бы чего проще. Учимся писать новость. Вначале короткую, с события или от цитаты. Потом расширенную. Отработали лид – обобщающий или сокращенный. Сделали переход через действующее лицо, процесс или предысторию. Затем изложили подробности, аргументы сторон и статистику с прогнозом эксперта. Потренировались сокращать заметку на 10 строк или расширять на 20, чтобы чувствовать размер. И еще попробовали многопредметную новость, когда событий несколько, а статья под них отводится одна.

Теперь репортаж. Начали с событийного, когда что-то происходит. Потом – статичный, когда внешних движений минимум, и конфликт высвечивается через бэкграунд. Овладели «красной нитью» – мероприятие, путешествие, псевдомероприятие. Поиграли с перспективой – снаружи и изнутри, поэкспериментировали с планами – от самого общего до детали, освоили монтаж, когда из двух действий получается третий смысл. Научились замечать особенности у людей, раскручивая их при этом на нужную нам цитату.

Также последовательно осваиваем интервью. Событийное – ради сюжета, личностное – ради историй из жизни собеседника, экспертное – ради оценок и прогнозов. Начинаем беседу через тему и уточняющий вопрос, переходим к новой теме через повтор высказывания собеседника, завершаем разговор вопросом, который поставит персонажа в тупик. Учимся развивать или сжимать тему, чтобы получить интервью заданного объема. Тренируемся уходить в сторону и затем возвращаться назад, чтобы исследовать аспект темы и при этом не потерять фокусировку.

Музыканты вначале учатся играть гаммы и простые мелодии, и лишь потом начинают играть сложные концерты. Хирурги тренируются на компьютере, на собаках, и несколько лет лишь ассистируют другим, пока им доверят резать самим. А преподавание журналистики почему-то сводится к рассказу о метафизических сущностях типа массово-информационных процессов, к истории журналистики, которая ограничивается историей борьбы с цензурой, и к всевозможным типологиям российских и зарубежных СМИ.

Невозможно представить себе хирурга, который знает историю хирургии, но не знает, с какой стороны подойти к больному. В журналистике же такое – обычное явление. В мой отдел регулярно приходят стажеры-студенты из разных вузов, с разных курсов. Среди них есть работяги и лентяи, отличники и двоечники. Но нет ни одного, кто мог бы сразу сесть и написать хотя бы короткую новость по материалам информагентств.

На моем столе валяется меховая зимняя шапка – новогодний подарок РЕН-ТВ. И я уже готов пообещать ее съесть, если к нам в отдел придет стажер и напишет заметку, которую не надо будет переписывать. Как мистер Фикс из мультфильма «Вокруг света за 80 дней» в одной из серий пообещал съесть свою шляпу, если не сможет остановить Филиаса Фога с Паспарту. Мистеру Фиксу съедать шляпу пришлось, но мне, по-моему, это не грозит.

Особенно после того, как я прочитал в стенгазете на журфаке МГУ интервью одной преподавательницы, которую таким способом благодарные студенты поздравили с юбилеем. На вопрос «Как вы пришли работать на факультет?» тетенька на голубом глазу ответила, что после окончания журфака попыталась работать в газете, но у нее ничего не вышло. И тогда она вернулась и стала преподавать…